«Здесь слишком сильно пахнет нами. Это ядовитый запах, он вытравит остатки моей души. Я прикажу Ольге закрыть эту спальню».
***
Графиня Розанова оставалась красивой женщиной даже в свои тридцать семь. Тонка, изящна, грациозна. На лице было много мимических морщин, но они только его украшали. Золотистые волосы были ещё не тронуты сединой, а зелёные, как весенняя трава, глаза озарялись ярким светом.
После самоубийства любимого мужа она не могла выйти из дома целых два месяца, потому что её лицо опухло от слёз, а голос всегда дрожал. Глаза потускнели, взгляд потупился. Она никогда бы не подумала, что такой сильный человек, её любимый муж способен наложить на себя руки из-за долгов. Дети разъехались по своим пансионам, поэтому в огромном поместье графиня осталась одна, если не считать экономку Ольгу Гавриловну.
Спасла графиню от заточения сестра мужа, пригласившая её на сезонный бал. Бал в честь выхода в свет дочери управляющего одной успешной конторой, где теперь работала вся элита города. Не было никакого желания идти на это мероприятие, ведь время волнения перед балами прошло, а одна мысль о соболезнованиях этих равнодушных людей приводила её в ужас.
Она облачилась в чёрно-серые шелка, выгодно подчёркивающие тонкую талию, хотя об этом даже не задумывалась. Весь вечер она старалась быть незаметной, но как на зло стала центром внимания. Ей даже подумалось, что бал устраивался в честь неё, и её присутствие было заслугой далеко не одного человека. Возможно, так оно и было. Всего два месяца прошло, а уже столько новых лиц пришлось увидеть графине.
- Дарья Кирилловна, как я рад нашей встрече!
Он был красив, полон жизненных сил, он даже на метр не приблизился, а она уже чувствовала тепло. Приятный, очень приятный человек. На вид её ровесник, светловолосый голубоглазый мужчина. Тучный, но несказанно красивый. Каким-то необыкновенным шармом были пропитаны его действия, а ведь она видела его впервые. Бесцеремонность этого восклицания ничуть не задела графиню, а только вызвала любопытство, коего не было среди её ощущений уже очень давно.
- Простите?
- Князь Алексей Елин. Я прибыл из Петербурга месяц назад. Видел работы Лоренцо, часто захожу в его мастерскую. У него целая коллекция ваших портретов!
- Да, он друг моего… Он был другом моего мужа, они познакомились в Пизе тринадцать лет назад…
- Как тесен мир! Я тоже находился в этом чудесном городе как раз тринадцать лет назад, в жарком августе. Обожаю этот месяц, лучшее время для путешествий! Мы с женой любим Италию, поэтому узнав о мастерской талантливого выходца этой страны сразу же направились туда.
- Он не единственный художник итальянского происхождения в Москве…
- О, да! Но ни у одного из остальных нет таких замечательных портретов. Я приобрёл один…
- Мой портрет?!
Графиня была ошарашена, ведь Лоренцо писал их не для продажи, он даже пообещал, что не продаст ни одного, ведь по его словам это лучшее, что он мог создать. Ей, конечно, это льстило, но она почувствовала возмущение и неприязнь к этому восторженному князю.
- Да, тот, которому полгода. Лоренцо сообщил, что вы его ещё не видели. Не хотите ли на днях к нам зайти и взглянуть?
***
В поместье князя Елина было очень светло и уютно. Жена князя, Светлана Львовна, немало потратила сил и времени, чтобы обустроить этот дом после переезда из Петербурга. Эта женщина выглядела очень нездоровой, а глаза всегда отводила во время разговора. Дарья Кирилловна даже не видела, какого они цвета.
Портрет был очень неплохим, но она не узнала в нём себя. Да, те же черты, то же французское платье цвета охры, но не было чего-то принадлежащего исключительно ей. Она поняла, почему Лоренцо его продал: портрет не удался, хотя женщина, изображённая на нём, была очень красива.
Сама встреча выдалась очень странной, Алексей почти всё время молчал, гостье всего два раза посчастливилось услышать его бархатный голос. Она пообедала у них и отправилась домой с лёгким чувством разочарования. Вечером она получила записку от князя. Он приглашал на завтрак в своё поместье на следующей неделе. Она согласилась без колебаний.
Почему-то в дни перед встречей все мысли были заняты заботами о внешности, ей вдруг захотелось обновить гардероб, прикупить косметики и украшений. Всё было так, будто тот бал и новое знакомство вдохнули в неё жизнь.
Светланы Львовны не было дома тем утром, а Алексей был очень весел, постоянно шутил и подтрунивал над графиней. Ей это было приятно. Ей это было очень приятно, ведь она не испытывала такого обращения никогда в жизни. Она не думала, что можно так легко и просто общаться с почти незнакомым человеком.
Во время трапезы князь всё время смотрел ей в глаза. В его взгляде было много слов, и это определённо были комплименты. Когда он показывал ей свою коллекцию картин, будто невзначай пару раз коснулся её руки. Это было настолько ненавязчивым, что Дарья Кирилловна не придала этому особенного значения. Больно ей нравилось быть в неведении и смаковать догадки внутри свое головы.
Когда хозяин дома показывал ей несколько музыкальных инструментов, приобретённых на европейских аукционах, гостья сильно прониклась атмосферой этой маленькой комнатушки. В углу стоял небольшой стол, на котором лежали две скрипки, на дубовом полу стояли альт и гитара, а на стуле лежали гусли. Её умилил и позабавил этот набор. На стене висели три картины: пизанский пейзаж, натюрморт с вишней и… портрет. Тот самый портрет, где изображена «она – не она».
Пока она стояла в оцепенении, князь подошёл сзади и шумно задышал ей прямо в затылок. Его горячее и неуверенное дыхание заставило её повернуться. Он был весь красный, на лбу выступили крупные капли пота, а в глазах было что-то животное. Он схватил её за плечи и толкнул к стене, плотно прижался всем телом, что ей стало трудно дышать. Она вскрикнула, но он зажал её рот рукой. Её удивило, с какой нежностью он стащил с неё лямки шифонового платья, сердцебиение участилось, и они оба на секунду замерли, глядя друг другу в глаза. Он её уважал – она это ясно видела, поэтому больше его не боялась. Захотелось просто отдаться этому человеку, так грубо прикасавшемуся к ней своими мягкими руками. Князь покрывал её грудь и шею поцелуями, и когда она стала задыхаться от возбуждения, умело расшнуровал корсет. Он поглаживал бёдра, но она более не могла терпеть и резко задрала подол платья. Её ноги дрожали и подкашивались, он облокотил её на стол, сбросив одну из драгоценных скрипок на пол, и они сгинули в бездну наслаждений.
Так начался роман вдовы графа и женатого князя. Алексей убедил её, что муж вовсе не был сильным человеком, ведь оставил прекрасную жену и талантливых детей одних наедине с долгами. Ей не хотелось верить, но она поверила ему. Он обладал каким-то особенным даром внушения и обольщения. Дарья Кирилловна, ещё не позабывшая вид бездыханного тела мужа, отдалась совершенно незнакомому мужчине, во вторую встречу их знакомства. Единственное, что ей было неприятно – это возможная осведомлённость княгини обо всём этом.
Она была благодарна Алексею, ведь он помог ей избавиться от долгов мужа и наладить дела на табачной фабрике. Она была благодарна ему даже после их расставания. Оказалось, что она далеко не первая женщина, которую он обольстил и точно не последняя. Жалко ей было только Светлану Львовну.
***
Прошло около двух лет с того времени. Вся жизнь графини перевернулась с ног на голову. Она почувствовала себя сильной и властной женщиной. Любовники стали обычным делом и менялись, как перчатки. Молодые, пожилые, ровесники. Их было так много, что она бы не вспомнила их точное количество. А памятью она отличалась редкой.
Со временем она стала замечать, что теряет интерес к плотским утехам, мужчины не вызывали в ней тех чувств, по которым она истосковалась.
В конце февраля она была приглашена на светский вечер одной из своих новых подруг. Та ей обещала новые знакомства с интересными мужчинами. Да, интересных мужчин стало крайне мало, все слишком зациклились на деньгах.
- Кто он? – спросила Дарья Кирилловна, прервав рассказ подруги о путешествии по Европе.
- Где? А! Павлуша! Это князь Павел Ульянов младший, всеми любимый и уважаемый.
- Почему я вижу его впервые?
- А ты разве где-то бываешь? Торчишь на фабрике или в своей спальне с очередным… - на подругу графини было легко надавить, не прибегая к словам, достаточно было ядовитого взгляда, а графиня виртуозно им владела, - Он недавно приехал в Москву, у его отца здесь какое-то дело.
- Он мне нравится.
- Дарья, это не твой вариант. Лучше взгляни на того, с бородой…
- Откуда тебе знать? – с этими словами графиня, облачённая в своё любимое чёрное платье, направилась к молодому князю.
Нельзя сказать, что он был идеальным мужчиной, он ещё многого не знал о жизни, о женщинах и не разбирался в таких тонких вещах, как флирт. Но в глазах Дарьи Кирилловны он был именно таким, идеальным мужчиной, то есть тем, из кого можно было что-то слепить.
Ей не доставило труда крепко связать их судьбы. За два года она многому научилась, в частности обольщению. Её учителем стал Алексей Елин, ныне её лучший и единственный настоящий друг. Молодой князь Павел и представить не мог, в какие сети угодил.
Графиня по-настоящему полюбила этого юношу, а он полюбил её. Они восхищались друг другом. Его не смущала разница в возрасте, он обожал немолодое тело графини, ведь сравнивать ему было не с чем. Она была его первой и единственной женщиной.
Подруги Дарьи Кирилловны завидовали чёрной завистью, плели интриги за её спиной, распускали сплетни, строили козни, пытались всячески подставить. Это был террариум улыбающихся в лицо.
Молодой князь клялся графине в любви, делился с ней мечтами о том, как они уедут в Италию и заживут там, ни о чём не думая. Он любил рисовать и часто изображал её обнажённой. Он посвящал ей поэмы и пел серенады. Терпел перемены в её настроении, ухаживал за ней, когда на неё нападала мигрень. Он подружился с её детьми и посодействовал их поездке в профилактический санаторий за границу.
Любовники редко ссорились, но если ссорились, то с жуткими криками и крушением мебели. Но это никогда не длилось слишком долго, ведь они оба испытывали слабость друг к другу. Однажды Павел поднял на Дарью Кирилловну руку. Он сжал её голову между своих рук и толкнул так, что она несколько дней не могла встать с постели, конечно, немного преувеличивая свои телесные страдания. Она бы не простила ему этого, если бы не любила самой страстной любовью. Не нашлось прощения в сердце только у Ольги Гавриловны. Она не могла простить графиню за то, что та выкинула свою честь из окна своей греховной спальни.
Их счастье длилось полгода. В одно августовское утро Павел явился без предварительной записки. Дарья Кирилловна ещё нежилась в постели, приятная боль в мышцах возвращала воспоминания о вчерашней прогулке в Царицыно.
Экономка сообщила князю, что графиня у себя и ещё не выходила. Павлу нравилась эта добрая старушка, хотя чувствовал, что он ей совсем не по душе, ведь она ни разу не назвала его по имени.
Дарья спустилась через четверть часа в синем пеньюаре. Её удивил такой неожиданный ранний визит.
- Нам нужно поговорить, – он был взволнован, непрерывно теребил пуговицу на своём сером пиджаке.
- Что за срочность? Что-то случилось?
- Да. Я женюсь. Вчера вечером отец поставил меня перед фактом…
- Теперь ты ставишь перед фактом меня?
- Он откуда-то знает о нашей связи…
- Ты ставишь меня перед фактом? Это факт или это просто слова твоего отца?
- Это факт. Она дочь посла, отец сказал, что этот брак был целью его приезда в Москву.
Графиня была сражена, просто убита этой новостью. Павел ушёл почти сразу, ведь он не переносил женских слёз.
Она могла бы узнать, какое дело было у отца её любовника. Это ей не составило бы никакого труда с её связями и знакомствами, но, к сожалению, с головой окунулась в отношения, совершенно выпала из реальной жестокой жизни.
***
Через два месяца графиню навестил князь Елин. Он плохо выглядел, пьянство и кутежи довели его до жалкого состояния. Эти занятия давно были ему не по возрасту. Княгиня Светлана Львовна скончалась несколько месяцев назад от лёгочного туберкулёза. Алексей проигрался по-крупному, поэтому не смог вовремя отправить жену на лечение в Швейцарию, а тем более в «Халила».
После обеда щёки князя стали багровыми, он заметно повеселел и первый начал разговор, видя, что подруга прячет лицо.
- Сколько можно убиваться по этому юнцу? – его голос больше не был бархатным.
- Я не хочу об этом говорить, – она на него не смотрела.
- Он просто негодяй, раз не явился после того разговора…
- Это было волей его отца, я уверена.
- Значит, он пошёл в своего отца. Этот Ульянов ещё тот проходимец. Играл с ним я однажды в карты, такая любопытная скотина. Всё про тебя расспрашивал, якобы ты ему приглянулась…
- И что ты ему сказал?! – глаза графини округлились.
- Да ничего такого, сказал, что ты вдова, что тебя не интересуют женатые мужчины…Чтобы не обольщался, скотина!
- А про нас с Павлом ты что-то говорил?
- Нет, конечно. Зачем мне семейную вражду провоцировать? – он громко рассмеялся, но его хохот резко перешёл в кашель.
Дарья затряслась от рыданий, не реагируя на дальнейшие утешения друга. Она приказала Ольге открыть спальню, где Алексей признался, что страдает тем же недугом, от которого скончалась его жена. В какой-то момент Дарья возненавидела себя за эгоизм. Долгий разговор привёл их к тому, что выход есть из любой ситуации. Весь оставшийся день до Ольги Гавриловны доносились сладостные вздохи, сменяющиеся кашлем больного и плачем брошенной, затем снова сладостные вздохи. Ночевать экономка ушла к подруге.
Утром шёл дождь. Старушка всегда радовалась летнему дождю, он смывал все горести с её измученного сердца. Она старалась идти помедленнее, очень уж не хотелось возвращаться в родной дом, за короткое время превратившийся в настоящий ад.
В доме было тихо и спокойно, солнце уже залило холл и гостиную. Завтрак был готов, но никто не спускался. Пересилив себя, Ольга Гавриловна поднялась наверх. Тихо. Легонько открыв дверь спальни, она обнаружила два холодных тела, лежащих в обнимку на полу. Слетевшая с ноги графини туфелька была ярко освещена солнечным светом. Рядом с рукой князя лежал маленький прозрачный пузырёк с изображением святого Николая Барийского.
